9 мая 1945 года Георгий Константинович Жуков исполнил танец победителя в поверженном Берлине
В издательстве "Молодая гвардия" вышла из печати книга Сергея Михеенкова "Жуков. Маршал на белом коне" из серии "Жизнь замечательных людей". Отрывок из нее издательство предложило читателям "Родины".
ОШИБКА СТАЛИНА
8 мая в Карлсхорсте, в восточном секторе Берлина состоялась церемония подписания акта о безоговорочной капитуляции германских войск перед союзными войсками. Но была предыстория, довольно неприятная для советской стороны. Жукову, как не раз это случалось, предстояло исправить ошибку.
=======
======
Дело в том, что 5 мая в штаб Эйзенхауэра прибыл полномочный представитель нового президента Германии и верховного главнокомандующего гросс-адмирал Дёница* для переговоров о капитуляции германских войск. Эйзенхауэр связался с Москвой и проконсультировался по поводу того, приемлемы ли предложения Дёница для советской стороны. Сталин через генерала Антонова дал согласие на подписание капитуляции немецких войск на Западном и Восточном фронтах. В Реймсе, в ставке Эйзенхауэра капитуляцию подписали Эйзенхауэр, генерал Йодль и начальник советской военной миссии в Реймсе генерал Суслопаров.
Однако Сталин вдруг спохватился, усомнившись в верности своего решения, и потребовал повторного подписания акта в Берлине. Генерал Суслопаров показался ему фигурой слишком легковесной. Да и Красная Армия заплатила несопоставимо большую цену, чтобы документ подписывали во французском городе, оккупированном американскими войсками.
На родине маршала Жукова генерал отгородил часть деревни кирпичным забором
Во время телефонных переговоров Сталин сказал Жукову:
- Мы договорились с союзниками считать подписание акта в Реймсе предварительным протоколом капитуляции. Завтра в Берлин прибудут представители немецкого главнокомандования и представители Верховного командования союзников. Представителем Верховного главнокомандования советских войск назначаетесь вы...
ГРОМКОЕ "ДА" КЕЙТЕЛЯ
О том дне в Карлсхорсте маршал рассказал довольно подробно в своих "Воспоминаниях и размышлениях". Кейтель тоже оставил свидетельства о Карлсхорсте. Изложил их на бумаге в нюрнбергской тюрьме, когда ему уже ладили петлю для казни:
"Незадолго до 24 часов - часа вступления капитуляции в силу - я был вместе с сопровождающими меня лицами препровожден в офицерскую столовую (казино) казармы. В тот самый момент, когда часы пробили полночь, мы вошли в большой зал через широкую боковую дверь. Нас сразу же провели к стоявшему поперек длинному столу с тремя стульями... Зал был заполнен до самого последнего уголка и ярко освещен многочисленными "юпитерами". Поперечный и три продольных ряда стульев были плотно заняты сидящими. На председательском месте за торцовым столом сидел генерал Жуков, справа и слева от него - уполномоченные Англии и Америки. Когда начальник штаба Жукова положил передо мною Акт на трех языках, я потребовал разъяснения, почему в его текст не внесено требуемое мною ограничение репрессивных. Он вернулся к Жукову, а потом, после краткого совещания с ним, которое я мог наблюдать, снова подошел ко мне и сказал: "Жуков категорически обещает мне неприменение этих мер с продлением срока на 12 часов".
======
======
Торжественный церемониал начался несколькими вступительными словами. Затем Жуков спросил меня, прочел ли я Акт о капитуляции. Я ответил: "Да". Второй вопрос гласил: готов ли я признать его, поставив свою подпись? Я снова ответил громким "да". Сразу же началась процедура подписания... По завершении ее я вместе с сопровождавшими меня лицами покинул зал через заднюю дверь.
Нас опять привели в нашу небольшую виллу; здесь... стол уставили закусками и различными винами, а в остальных комнатах устроили спальни - для каждого отдельная постель с чистым бельем. Офицер-переводчик сообщил о предстоящем приходе русского генерала, стол снова сервировали. Через полчаса явился обер-квартирмейстер Жукова и пригласил нас к столу, но сам просил извинить его, так как он должен удалиться. Блюда были гораздо скромнее, чем те, к которым мы привыкли, но пришлось довольствоваться этим. Тем не менее я не преминул заметить, что мы к такой роскоши и к такому богатому столу непривычны..."
КОЛЕНЦА МАРШАЛА
Лидия Захарова, которая, как и другие девушки-военнослужащие, на праздничном ужине выполняла роль официантки, после войны рассказывала писателю Андрею Жарикову, что, "когда на банкете было уже шумно, слышались радостные голоса и звучала музыка", Жуков ее "поманил к себе" и сказал: "Возьми бутылку водки и хорошей закуски, отнеси Кейтелю..."
- Я знала, - рассказывала Лидия Владимировна, - Жуков не допускал подобных шуток, но сначала подумала, что он пошутил. Но когда ответила: "Есть!" - и он не остановил меня, я поняла: это приказ. Охраняли немцев англичане и наши пограничники, ребята пропустили меня с подносом. Кейтель был в комнате вместе со своим адъютантом. Он сидел за столом, подперев ладонью лоб. Мне показалось, что он плакал...
И все-таки больше всего поразил всех на том банкете танец маршала.
=======
Уже все главные и обязательные тосты были произнесены, уже хорошенько выпили, и пошли вольные разговоры, когда заиграл вдруг баян. И не просто заиграл, а с ходу рванул "русского". В середине зала стали расступаться. Русские все затихли в ожидании: кто же выйдет в круг? Иностранцы замерли, вообще не понимая, что происходит.
И вдруг в образовавшийся круг к баянисту выскочил маршал Жуков! Он , легко "прошелся" и, как это ярко и точно выразил Твардовский в "Василии Тёркине", "пошел, пошел работать, наступая и грозя...". Все тут в нем всколыхнулось - и трудная война, и горечь потерь, и родная Стрелковка, научившая его этим лихим коленцам и движениям, и торжество жизни, преодолевшее весь смрад и ужас только что отгремевшей войны. И всем, наблюдавшим этот танец, выплеснувшийся из самой глубины русской души маршала, вдруг с ослепительной очевидностью открылось: это и есть венец их торжества - воин из воинов, лучший из них, танцует свой ликующий танец победителя.
ВСЕ ТУТ В НЕМ ВСКОЛЫХНУЛОСЬ - И ТРУДНАЯ ВОЙНА, И ГОРЕЧЬ ПОТЕРЬ, И РОДНАЯ СТРЕЛКОВКА
Источник:журнал "Родина" апрель 2020г
|
Главная 
